|
Письмо прислал Брегман Натан Сеньевич, Директор Конструкторского бюро Омского радиозавода им. А. С. Попова, младший лейтенант Ленинградского фронта в 1942-1945 гг.
Получил медали «За оборону Ленинграда», «За освобождение Праги», «За победу над Германией» Когда я уже служил в саперном батальоне перед прорывом блокады под Ленинградом, - это было зимой, холодно, - мы ночью ползли через нейтральную полосу к передовой, подрывать немецкую проволоку. Нас было человек 40 во главе с замполитом. У каждого было по две мины и, сбросив шинели, мы ползли туда метров 800. Но немцы - не дураки, они понимали, что готовится наступление, и все время освещали нейтральную территорию ракетами, засекали нас и начинали беспорядочно обстреливать. Но они нас обнаружили довольно далеко от передовой. Так продолжалось несколько ночей, и в последнюю ночь замполит оставил меня и еще одного солдата дежурить у минного прохода, чтобы, когда команда вернется, мы смогли указать безопасный проход своим товарищам. Замполит ко мне очень хорошо относился, привлекал делать политинформацию, называл меня «студентом», и я уже тогда понимал, что, оставив меня у минного прохода, он хотел сохранить мне жизнь. В ту последнюю ночь наши товарищи выполнили задание и вернулись. А мы, поскольку были в фуфайках (шинели оставляли в землянках), очень сильно замерзли, я страшно отморозил себе легкие, и, как оказалось, на всю жизнь. Когда я вернулся в казарму, у меня уже была температура под сорок, ко мне подошел капитан Захаров и протянул флягу со спиртом: «Ты что, студент, болеешь?». Я выпил, но не помогло. Так меня отправили в полевой госпиталь, где сначала на меня никто не обращал внимания, ведь уже началось наступление, прорыв блокады. Я лежал два дня на носилках, ничего не чувствовал, ничего не ел, не пил. Лечить меня начали уже на третий день, но лечили хорошо! Под деревней Одерфельде шли бои за господствующую высоту. Наш саперный взвод расположился в резерве за каким-то строением. В ходе боя оборвалась связь, и наш командир взвода отправил двоих человек, включая меня, на высоту на подмогу. Я собрался идти, я ведь дисциплинированный был. А Паша Солдатов (второй) сдрейфил. В это время как раз возле нашего строения разорвалась мина, и он сказал: «Я не пойду, я боюсь». Тогда я собрался идти один, но лейтенант запретил: «Одному нельзя». Паша Солдатов – весельчак и балагур, любил на отдыхе в землянках шутить, часто и меня подкалывал на еврейскую тему, мол, как ты сюда попал, вы же все торгаши. А вот после этого случая он подошел ко мне и сказал: «Слушай, извини меня, я струсил, а ты – нет». Эх, знал бы Паша, как я тогда тоже не хотел умирать…
Редакция сайта не отвечает за достоверность присланных читателями писем и историй
|
