Наша Победа. День за днем - проект РИА Новости

Отрывок из воспоминаний Черных Михаила Ивановича, который прошел путь от Сталинграда до Берлина, прислал его сын Андрей Черных

13 ноября 1942 года командир штабного взвода подвижных средств связи 37-ой гвардейской стрелковой дивизии лейтенант Лагонский сказал нам, собравшимся связистам, что нужно доставить секретный пакет в штаб 62-ой Армии. Были уже посланы два связиста, но они не вернулись. А пакет срочно нужно было доставить. Тогда лейтенант Лагонский обращается ко мне: "Миша, ты у нас самый маленький, может тебе посчастливится пробраться в штаб 62-ой Армии и передать пакет командующему В.И.Чуйкову!" Время военное, я руку под козырёк: "Есть, товарищ командир".

Лейтенант проинформировал меня, дал некоторые советы. Я всё хорошо продумал, поразмышлял. Путь предстоял нелёгким. Штаб 62-ой Армии находился примерно в 1,5-2 км. от штаба нашей дивизии. Идти можно было только берегом Волги. А фрицы уже в двух местах дошли почти до самой Волги. А в одном месте с высокого скалистого берега обстреливали берег и водную гладь реки. Получается так, что пробраться в этих местах под ногами у немцев можно было только ночью, и только ползком. Да и ночью почти непрерывно берег и Волгу фашисты освещали висячими фонарями на парашютах. Эти фонари, не долетая земли, сгорали на небольшой высоте, а через считанные секунды снова появлялись в небе. Вот надо было уловить эти секунды, чтобы продвинуться вперёд. Что ждёт меня по дороге к штабу Армии?

Юнкерсы, 87 пикирующих бомбардировщиков к вечеру прекращают бомбардировки, а шестиствольные миномёты и артиллерия всю ночь будут вести методичный обстрел по берегу, переправам и водной глади Волги. Дождался я, когда начало смеркаться, и отправился в неизвестный путь. Быстро стемнело, метров 300 я прошёл в рост и гуськом. В этом месте немцы близко подошли к Волге, методически обстреливали из пулемётов трассирующими пулями. Это было 1-ое особо опасное место, где немцы близко подошли к Волге. С небольшими промежутками местность освещалась ракетами, во время этого мгновенного освещения я видел груды металла, брошенные какие – то станки, завалы, рваное железо, "обледенелые", т.е. застывшие трупы бойцов - страшное зрелище, воистину небо смешалось с землёй.

Время было осеннее, шёл дождь, перемешиваясь со снегом. Сплошная темнота. Вот только что потух висячий фонарик, начал я продвигаться на четвереньках, вдруг слышу: "Стой!" - почувствовал руку на плече. Оказалось – это наши патрульные. Потребовали мои документы, я показал. Старший лейтенант был из нашей дивизии, посоветовал, как лучше пройти это место, очень трудное, так как немцы находятся очень близко от Волги. Собрался я с духом и одолел это особо опасное место, помогло ещё то обстоятельство, что в этом месте в хаотичном состоянии находилась техника: трактора, всевозможные машины….

Повис фонарь на парашюте, ярко осветил эту местность, недалеко застрочил крупнокалиберный пулемёт, падал мокрый снег крупными хлопьями, залепляло глаза и весь я сам был залеплен снегом, и это помогало мне ползти, я как бы скользил. Не успел проползти и 5-ти метров, как снова новый фонарь, но в стороне лощины. Я медленно ползти. Хотелось быстрее одолеть это место. Вдруг встал на ноги и пошёл быстрым ходом, буквально через несколько минут ступил ногой, а опоры под ногами нет, и в этот же момент я почувствовал, что окунулся в ледяную воду. Оказалось, что я попал в здоровенную воронку, образовавшуюся от взрыва бомбы.

Не помню, как я сумел ухватиться за край воронки и попытался выбраться, но это оказалось невозможным, ноги скользили, не было опоры, а руки мокрые, замёршие, и не за что было уцепиться как следует. Двигался я по краю воронки, цепляясь за что придётся, наконец, уцепился за что-то твёрдое и стал подтягиваться, чтобы вылезти из воронки. Немного подтянулся и, вдруг, это «что-то твёрдое» соскользнуло и пошло вниз. Оказалось, что это была человеческая окоченевшая нога в сапоге. Весь промокший, замёрший, едва держась за края воронки, я продвигался по уклону берега в левую сторону.

Долго я мучился, пытаясь выбраться из воронки, но все мои усилия были напрасными. Ночь, темнота, вокруг никого – один в борьбе со страшной стихией, и тут меня охватил испуг: неужели не выберусь, навсегда останусь в этой проклятой воронке, а, главное, не выполню задания командира дивизии. Сердце сдавило какой-то щемящей болью. Я находился в крайне критическом состоянии, в голове сверлила постоянно одна мысль – «Пакет я должен доставить!» И тут я вспомнил наказ из письма моего дорогого дедушки, Черных Павла Павловича: "Дорогой мой внук Миша, ты сейчас находишься на самом главном рубеже Отечественной войны – защищаешь город Сталинград. От тебя и всех наших дорогих воинов зависит судьба Родины. Будь мужественным и смелым. Бей проклятых фашистов…" На глаза у меня навернулись слёзы. Помню, я сильно застонал и даже заскрежетал зубами. Не умирать мне хотелось…. Жить! И, вдруг, как бы очнулся от дурного сна. В душе появилась какая – то сверхъестественная сила, невероятная воля к жизни. Я должен, я должен доставить пакет…

И вот в какой-то момент эта местность хорошо осветилась фонарём на парашюте, и я увидел пологий выступ воронки, за счёт этого вода из воронки стекает на поверхность земли. Это небольшое течение воды помогло мне выбраться из воронки, так как была хоть маленькая возможность помогать ногами. Силы меня покинули, весь до последней клеточки промокший. Всё тело дрожало как в страшной лихорадке. Один в ужасном положении в осеннюю ночь. Кричать было нельзя. Не помню, прилёг я, или присел, помню, что двигаться дальше не мог. Что делать?. Ясно понимал одно, что сидеть дальше нельзя, надо двигаться, только двигаться – продолжать борьбу за жизнь, так как я был промокшим до последней нитки, весь в осенней грязи, шинель обледенела.…
На кого я походил? Страшно вспомнить. Силы меня покидали. Собрался я с духом, снял сапоги, вылил воду, как смог выжал портянки, обулся и стал продвигаться дальше. Но теперь после воронки продвигаться было очень трудно. То "ползком", то "на четвереньках", мешала продвижению обледенелая шинель и испытывал мучительные боли в суставах ног и рук, к тому же путь мой был завален грудами какого-то железа, застывшие трупы и т.д.

Это было 2-ое место, где методично строчил фашистский пулемёт трассирующими пулями водную гладь Волги, на которой перевозились боеприпасы, раненые воины, боевое пополнение, продукты питания и т.д. Надо сказать, что движение транспорта особенно усиливалось в ночное время. Действующий транспорт составляли тогда катера, баркасы, моторные и другие лодки, и даже небольшие пароходики. Поскольку фашисты обстреливали Волгу – на реке создавался настоящий ад от взрывов снарядов, шума моторов, ужасные стоны, крики, особенно тяжело было в сентябре – октябре.

Итак, преодолевая это 2-ое особо опасное место, где немцы близко подошли к Волге, я почувствовал, что силы покидают меня, боялся потерять сознания. Собрал все свои последние силы и одолел это ужасное место; чуть остановился, передохнул, затем с большим трудом я прополз буквально метров 100 и вдруг слышу: "Кто ты?" Дотронулись до моего плеча, чуть приподняли и опять спрашивают: "Ты откуда и кто ты такой?" Я не в силах был что-то сказать, молчал. Тогда один из них (их было двое) наклонился, посмотрел в моё "чумазое" лицо и крикнул второму: "Живой!" Подхватили меня под руки и поволокли.

Я не могу вспомнить, не могу сказать сколько времени они тащили меня. Помню, почувствовав тепло я очнулся, вижу - наши. Спросил: "Где я?". Ответили: "Ты находишься в расположении 62-ой Армии". Тогда я сказал, что я из штаба 37-ой гвардейской дивизии, посыльный, и мне нужно передать секретный пакет командующему 62-ой Армии, лично. Дежурный лейтенант, видя моё состояние, сказал: "Какой тебе командующий? На кого ты похож! Сиди, погрейся, я передам пакет. Он отдал какие-то распоряжения солдатам, находящимся в блиндаже, взял у меня пакет и понёс генералу, а солдаты сняли с меня шинель, одежду, один солдат спрашивает: "Ты можешь немного помыть лицо!" Я слегка вымыл руки, протёр лицо. Солдаты засмеялись: "Ну вот, теперь вроде похож на человека". Протёрли меня простыней, обернули одеялом, ещё чем-то укутали, усадили около печки, вскипятили чай, сделали заварку и напоили меня чаем со свежей заваркой да с сахаром; не помню, когда я пил такой чай. Спустя некоторое время пришёл солдат и принёс мне новое обмундирование: шинель, брюки, гимнастёрку, сапоги, шапку, нижнее бельё. Оделся я, обулся, стал немного приходить в себя.

Немного погодя приходит лейтенант и говорит: "Пойдёмте со мной к генералу". Я как-то засмущался, заволновался. Тогда лейтенант подошёл близко ко мне, попросил встать и следовать за ним. Прошли по коридорчикам в скале, вижу: в большой кабинет открыта дверь, сидят несколько начальников, чуть дальше ещё дверь и вижу Василия Ивановича Чуйкова. Я подошёл поближе к нему, руку под козырёк: "Товарищ генерал, посыльный из 37-ой гвардейской дивизии красноармеец Черных". Не верилось мне, неужели, думаю, я вижу самого В.И. Чуйкова. Ведь это не просто генерал, а командующий 62-ой Армии Сталинградского фронта. Его имя гремело по всему фронту. Стою перед ним, а меня то в дрожь, то в трепет, а Василий Иванович встал из-за стола и спрашивает: "Как добрался? Трудно было?" Отвечаю: "Нелегко, товарищ генерал". В.И.Чуйков говорит: "Знаю!" Затем добавил: "Положение в вашей дивизии сложное. С содержанием пакета я разобрался, писать не буду, передайте генералу Жолудеву устно: "Если болен – разрешаю". Отвечаю: "Слушаюсь, товарищ генерал".

Василий Иванович пожал мне руку и пожелал удачного возвращения в дивизию. Я быстро вышел. В том блиндаже, куда приволокли меня патрули, мне отвели место – койку, и я отдыхал почти до вечера. Начало темнеть и я собрался в обратный путь. Сержанты подсказали мне как лучше и менее опасно пройти то место, где меня нашли патрули.
Конечно. было также сложно и опасно, но мне было легче, так я уже почти знаком со всеми особо труднодоступными местами, а, главное, на душе было спокойно, пакет доставил, задание выполнил.

Продвигался я с большой осторожностью, дольше выжидал момент, чтобы одолеть какое-либо место, собственно, был уже горький опыт. Пробрался в район воронки, прижимаясь больше к скале. Воронка осталась в правой стороне. Оставалось где-то 200-300 метров, чтобы дойти до расположения своей части и вдруг очередной миномётный обстрел берега реки. Я получил осколочное ранение в левую ногу (внутренняя часть бедра), естественно, открылось кровотечение. Я перетянул поясным ремнём ногу выше ранения. Кровотечение уменьшилось.

Уже светало. Я нашёл палку и, опираясь на неё. Медленно стал продвигаться. На исходе ночи я вернулся к месту, где был наш блиндаж, но его уже не оказалось. Он был разнесён прямым попаданием снаряда. На этом месте меня ждал лейтенант Лагонский. Увидев меня, он очень обрадовался, обнял меня, целует, слёзы на глазах. Повёл меня в ближайшую санчасть. Там оказали мне соответствующую медицинскую помощь, и мы пошли к генералу в штаб дивизии.

Через несколько минут я лично передал командиру дивизии В.П. Жолудеву устное решение В.И.Чуйкова. Знал комдив какую отвагу и мужество нужно было проявить, чтобы добраться до штаба 62-ой Армии. Это был настоящий подвиг. Увидев, что я ранен, командир дивизии подошёл ко мне и сказал: "Вы совершили подвиг". Приказал адъютанту принести медаль «За отвагу», взял её и сам лично прикрепил мне её на грудь. Я произнес: "Служу Советскому Союзу!" Комдив пожал мне руку и ответил: "Спасибо, солдат".
Хорошо помню, что политрук роты отправил моей маме Благодарственное письмо. Вот таким образом произошла моя встреча с командующим 62-ой Армии Сталинградского фронта Василием Ивановичем Чуйковым. Эта встреча оставила в моей душе глубокий след. На протяжении всей жизни вспоминаю о нём как о талантливом полководце и удивительном человеке.