 |
|
Историю прислал Журавлев Валерий Алексеевич Ерофеев Иван Михайлович. Родился 18 августа 1918 года в семье крестьянина, в деревне Жегжичино, Батецкого района. Отец Ивана Михайловича в 1-ю Мировую войну был артиллеристом, довелось ему служить в городе Рига, затем до конца службы - Кронштадт, дослужился до унтер-офицера, огромный чин для бывшего крестьянина. Семья была большая у отца девять душ. Нужда заставила принять государственную службу, в Санкт- Петербурге выполнял обязанности городового, что и стало трагедией в будущей жизни. В 1937 году, по доносу одного из сынов, арестован и расстрелян. В 90 годах его реабилитировали, но семья самое трудное время жила без отца. Довелось Ивану Михайловичу обучаться грамоте в Гродненской школе, но не более 3-х классов, так как надо было помогать семье. На 21 году от роду, 5 мая 1939 года Батецким РВК был призван на военную службу. Перед призывом выписали справку об образовании, где указал, что он закончил 4-е класса начальной школы, ибо иначе он не подлежал призыву как безграмотный. Воинскому делу обучался в школе ПВО под Ленинградом. 20 июня 1939 года красноармеец Ерофеев. И. М. принял присягу и был назначен в зенитный расчет гаубично - артиллерийского полка 123 стрелковой дивизии 7 армии, о чем была сделана запись в Красноармейскую книжку. Уже через 5 месяцев, 30 ноября 1939 года, красноармеец Ерофеев начал защищать небо Ленинграда под Сестрорецком. Началась Советско-Финская война. После боевых действий 7А была расформирована. Иван Михайлович не может вспомнить момент, когда был переведен для дальнейшей службы в 292 АП, но предположить с большой точностью возможно. После расформирования 7 А весь личный состав распределен по частям 8 А, которую вывели из Карелии. По времени это мог быть март 1940 года. Таким образом, Иван. Михайлович прибыл в 292 АП для дальнейшей службы и с тех пор был в этой части до конца. "6 июня 1940 года 128 СД из летних лагерей по тревоге направлена в Вологду, затем Псков и после марша к границе СССР с Латвией. 17 июня 40 г. переход границы ,18 июня - г. Рига" / 44. Таким образом, 128 СД со своим штабом находилась в городе Рига, и входила в состав 8 А. По воспоминаниям Ивана Михайловича ввод войск проходил так: "сразу после Финской наш 292 артиллерийский полк погрузили в эшелон и везли до границы с Прибалтикой, где выгрузились и провели инструктаж, который состоял из множества "Н Е Л Ь 3 Я ". От границы двигались своим ходом по Эстонии, Латвии и Литве. Движение прекратили - тогда, когда выяснилось, что уже Польша. Полк повернули назад и снова своим ходом до самой Риги. Вдоль всей границы Прибалтики располагались вступающие войска. По свидетельству Ивана Михайловича 292 артиллерийский полк расположился в г. Рига. У Ивана Михайловича Ерофеева в июне 1941 года служба шла своим размеренным чередом. С утра до вечера масса солдатских забот. Подъемы, отбои, работа, учеба и бесконечные тренировки - их было невероятное множество. После кошмаров Финской компании вся эта солдатская жизнь для Ивана. Михайловича не представляла никакой сложности, да и какие трудности были не по плечу крестьянскому сыну, начавшему работать наравне с взрослыми с 12 лет. По крохам солдатское денежное довольствие собиралось и уже приобретены для будущей жизни костюм, который ой как трудно было заработать в колхозе, кое какие подарки для родных и в первую очередь для матери. Наряды, караулы сменялись учебными буднями, а они выходными хоть и редкими. Отпускали в увольнение и в будни для покупок в город. В один из таких дней 18 июня Иван Михайлович со своими однополчанами был в увольнении в городе. Им было очень смешно, когда одна из встретившихся девчат сказала: "Вот вы здесь гуляете, а вас по тревоге вот-вот поднимут" Наверное, и оставалось одно, только посмеяться. Многого не знали они, а тем более не могли знать о заседании военного Совета ПрибВ, который состоялся 16 июня 1941 года, и где был отдан приказ о приведении округа в боевую готовность. Настало время красноармейца Ерофеева И. М. , который рассказывал: "ночью 19 июня 41 года нас подняли по тревоге, права была девчонка, но откуда ей было известно". Далее станет ясно, что не одна она знала о таком событии, по всей Прибалтике про наши войска знали все заинтересованные лица. Только успели прибыть к месту назначения и кое-как окопаться, как с рассветом началась бомбежка. Иван Михайлович вспоминает: "самолеты сплошным потоком, от бомб не поднять головы, приказа на открытие огня нет, зенитчики без приказа сбили - один самолет так прибежало начальство и раскричалось "не поддаваться на провокацию". Когда из-за передовых позиций показались немцы, пьяные, красномордые, с автоматами, упертыми в животы, когда перед нами стали бежать безоружные, стройбатовцы, что-то строящие ранее на самой границе, когда на наших позициях начали взрываться снаряды и мины, то наше начальство, срывая с себя погоны и знаки различия, стали убегать в тыл. Командование на себя брали сержанты, которые практически и организовали артиллерийский огонь по немцам, да снарядов хватило на несколько залпов и все. Дальше мы просто спасали артиллерию, которую могли тащить". Иван Михайлович хотя и не имеют возможности оказать должный отпор врагу, но еще способны затормозить движение немцев. Сменив гаубицу на счетвереныйный пулемет, Иван Михайлович прикрывал товарищей от самолетов, да и пехоте немцев доставалось, только патронов было мало, отступали, искали боеприпасы, кем-то брошенные, и снова оборонялись, чем могли. "Шли, как и раньше только ночью, а днем прятались в лесах - рассказывал Иван Михайлович - но не на долго, только спрячешься и уже кем-то, пущенная ракета указывает место, где мы, тут же появляется самолет и, точно, как показано, бомбит нас. Такие сигнальные ракеты, наблюдали все время, пока шли по Прибалтике и перестали, после того, как пришли на Псковскую землю". Трудная дорога отступления, но удавалось сдерживать фашистов, в районе Пушкинские Горы даже захватили немало пленными. Но все равно отступление, отступление и постоянная нехватка боеприпасов. Уже родная Новгородская земля и все равно отступление. В боях под Шимском потешели самолюбие - немерено фашистов утопили артиллерийскими залпами в реке Шелонь. В начале августа, 292 АП в котором я служил, занимал позиции на реке Шелонь. Немало мы фашистов потопили в Шелони, но пришлось уходить и нам к Новгороду. Идем по шоссе, над нами самолеты, догоняем детей, детдомовцев. Самолет на наших глазах - расстреливал не нас, а этих детей. Мы, артиллеристы 292 артполка, командиры и солдаты других частей, гражданские, кто двигался тогда по дороге "смерти" и добрался до этого побоища бросились спасать детей." Иван Михайлович вспоминает: "из района Шимска мы в составе 128 СД двигались в сторону Новгорода, шоссе все светлое время суток бомбилось и обстреливалось с самолетов, двигаться могли в основном только ночью. На окраине города встретил нас сам Ворошилов и отправил тут же на позиции. Мы-то развернулись быстро, но снарядов было очень мало. Пехота и танкисты подносили снаряды из брошенных и подбитых машин. Все равно после нескольких залпов нечем больше стрелять. Раздавались редкие выстрелы гаубиц, немцы бомбили город и нас. Самолетов много, по 50 штук налетало, отдельные "мессеры" с диким воем гонялись даже за одиночными бойцами. Все прятались, а нам, с зенитно-пулеметного расчета не уйти. Ворошилов смелый, не прятался, все ходил, от пушки к пушке пригибаясь. Когда боеприпасы закончились полностью, всю артиллерию отправили по Лужской дороге на Батецкую, где были артсклады, и где 48 А сдерживала Лужскую группировку немцев". Из воспоминаний Ивана Михайловича: "мы еле успели выйти из города, как эту часть занял немец. Не дойдя до Батецкой, в районе Мойки нам сообщили, что Батецкая у немцев. Снарядов нет, немцы спереди и сзади. Остался один путь, по которому мы и пошли, лесная дорога через Велегощи на Вольную Горку , Село Гора и Осия. Затем мы шли по болотистой местности Мясного Бора, на Спаскую Полисть. Выбивались из сил, начали избавляться от лишнего оружия. В районе Спаской Полисти вышли на шоссе, и быстрым маршем дошли до Чудова. В Чудове удалось передохнуть, обнаружили заводик со спиртом, водкой и вином, цистерны и бочки. Нас начальство отправляло с канистрами ни один раз туда на "заправку". Рассказывали, что начальство здорово перепилось тогда, погнали их потом "Еще под Чудовом - вспоминает Иван Михайлович - " II сентября 41 г. 481 гаубичный артиллерийские полк был передан в 311 СД для укомплектования 855 артиллерийского полка, а 292 артиллерийский полк сильно потрепанный в боях под Шимском, Новгородом, потерявший часть орудий в болотах под Мясным Бором, и совершенно оставшийся без орудий после боев под Чудовым, практически вышел лишь с остатками личного состава. Ни одной артиллерийской установки не оставалось целой. Иван Михайлович за свою крестьянскую смекалку, умел, и работать с металлом и большую физическую силу, был назначен старшим артиллерийским мастером в дивизионную артиллерийскую ремонтную мастерскую /ДАРМ/ " Наш ДАРМ после Чудова практически все время тратил на поиски брошенных и неисправных артиллерийских устройству, а в мастерской из нескольких установок собирали одну. Если удавалось, то приводили в годное состояние и немецкие орудия, все шло в дело. Когда 128 СД развернулась у Липок вдоль побережья Ладоги, - то оказалось, что на 10 км фронта имелось одно орудие. Да и основные артиллерийские силы армии были невелики. Вся дальнобойная артиллерия сосредоточилась на контрбатарейную борьбу с батареями противника, расположенных на ст. Мга. 128 СД имела задачу охраны ледовой трассы на Ладоге от попыток прорваться к ней немецких частей. Отдельные дальнобойные орудия дивизии работали по ст. Мга. А ДАРМ работал над восстановлением орудий. " Приходилось Иван Михайловичу ездить в Горки, где был штаб 54 А, за нарядами на запчасти, часто с товарищами ходили по своим тылам в поисках того, что можно взять для ремонта орудий, брали все, что плохо охранялось или вовсе не охранялось."
|
