 |
|
Историю прислал Савватеев Михаил Юрюевич У моих дедушки Исаака Пейсах и бабушки Марии было 11 детей 6 сыновей и 5 дочерей. Все сыновья воевали (Яша, Изя, Сёма, Илюша, Миша, Юра) с начала войны и дошли до Берлина. Младший Юра ушёл после школы на действительную службу в 18 лет. Попал на Финскую войну, отвоевал Отечественную, дошёл до Берлина, прошёл Манчжурию и Китай и закончил в Японии. Всего прослужил 11 лет, прожив к тому времени 29. Был ранен, имел награды: ордена Славы и Отечественной войны и другие ордена и медали. Воевали дедушка Яша, дядя Сёма, дядя Илюша все имели ордена и медали, все имели ранения. Мой папа Хискияу (Константин по моему отчеству) провоевал с начала войны и погиб 29 января 1945 года за 3 месяца до окончания войны, был награждён орденом Красной Звезды и другими орденами и медалями. Дядя Миша погиб 8 мая 1945года, имел ордена и медали. Воевали также мужья дочерей Исаака и Марии, имели награды и ранения. И было им всего по 29, 30, 32 года. Все были молодыми, умными, талантливыми (каждый по-своему) и красивыми. Погибли на Керченской переправе мой дедушка Пейсах Исаак Меерович с дочерью Евой и тремя её детьми: Сенькой, Венькой и Анечкой. Там немецкие самолёты расстреляли на бреющем полёте и потопили баржи, перевозившие женщин, детей и стариков. Погибли в Симферополе тётя Дора с её детьми: Додиком, Лизой и Абрашей, вместе с ними была и тётя Шура, у которой ещё и детей не было. Фашисты расстреляли крымчаков, закопав их полуживыми в общем рве под Симферополем.
Мой будущий муж Савватеев Вадим Валентинович был взят в армию из девятого класса, в 16 лет, как и мой двоюродный брат Вилли. Виля был брошен на латышский фронт и сразу погиб, так и не успев пожить. Вадим служил в войсках связи. Он обеспечивал связь на Ялтинской конференции в феврале 1945 года между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем. Также воевал в Литве. В районе Шяуляя был ранен в ногу литовскими националистами и пролежал целую ночь в лесу, истекая кровью. Утром его нашли советские солдаты и отправили в госпиталь. Всего Савватеев Вадим Валентинович прослужил солдатом 7 лет, был неоднократно награждён медалями.
Дядя Юра, вернувшись с фронта, года два ещё воевал во сне. По ночам от его кровати доносились душераздирающие крики и команды. А как трудно было начинать без специальности мирную жизнь, закончившуюся для него ещё в 39 году, сразу после окончания школы. Как помогали мы (ещё дети) войти ему в жизнь, как слушали его рассказы о войне. Ведь наш папа погиб и не вернулся и, к сожалению, ни о чём уже не мог нам рассказать. Дядя Юра рассказывал, как уже в Германии, в пылу боя на городских улицах, выбивая фашистов из каждого дома, он, с автоматом на перевес, заскочил в магазин и увидел, как его со всех сторон окружают озверелые лица с автоматами в руках. Полоснул вокруг из автомата, и посыпались осколки зеркал. Таким чужим и озверелым было собственное лицо, что сам не узнал себя.
Мы (Лета, Валик, Рита и Игорь) с мамой были эвакуированы из Керчи в Казахстан в село Чилик. Туда были сосланы кулаки, обозлённые и ненавидевшие советскую власть, поэтому нас встретили неприветливо. У них были свои дома, сады, огороды, скот, но делиться они ничем не хотели. Многие даже не разговаривали с нами. К примеру, соседка солила капусту, а кочаны бросала в подвал и ни одного не дала нам голодным детям, стоявшим вокруг, разинув рты. Моя городская мама Вера Николаевна Фурман выучилась на трактористку и комбайнерку и ушла работать в поле, так как всех мужчин забрали на фронт, и некому было сеять и убирать пшеницу, а хлеб был необходим фронту, нашим воевавшим папам, братьям, дядям. Четверо детей оставались без присмотра по несколько дней и даже недель подряд. Сначала умер маленький Игорёк, потом Риточка. Семи - летнего Валика мама брала с собой в поле. Потом умерла и она. Восьми летний Валик и дести - летняя Лета (я) остались одни. Нас забрала папина сестра Сарра Глусова, у которой было своих четверо детей. Не видели мы ни молока, ни масла, ни мяса все 4 года войны. Выжить всем нам помогли заработанная мамой пшеница и поросёнок. Поросёнок тот был совсем худой, так как его нечем было кормить. Когда кончилась пшеница, и мы совсем обессилили, я уже не вставала с кровати, лежала целые дни. Тётка украла у соседей курицу и яйцо для меня. Я не смогла удержать яйцо в руках и уронила его. А Валик с Вовой Глусовым вылизывали растёкшийся желток с пола. Сваренный бульон и курица поддержали шестерых детей и не дали им умереть. А Лету (меня) пришлось везти в Алма-Ату в больницу. Я начинала заболевать туберкулёзом. К тому времени вернулся с фронта раненный в череп и лёгкое дядя Илюша. Будучи демобилизованным, он работал в министерстве лёгкой промышленности. Он устроил Лету (меня) в больницу при министерстве. Там её (меня) вылечили.
Мы были готовы сделать и отдать всё для фронта, для наших пап. С десяти лет я работала в колхозе на табачных плантациях, собирала табак для поставок на фронт. Растения были выше меня и закрывали всё небо. Даже подняв руки, я не могла достать до верхних листьев, а их надо было оборвать и сложить. Запах табака был таким пряным и сильным, а солнце палило так нещадно, что я однажды потеряла сознание. Уходя с поля, на меня наткнулись, лежащую на земле, и вынесли. После этого случая меня поставили нанизывать табак для просушки. Ещё мы выращивали коконы шелкопряда для изготовления парашютного шёлка.
Летом все дети ели конский щавель, вытряхивали из конопли семечки и жевали их. В их круглых маленьких коробочках находилось конопляное масло. Собирали ежевику, тёрн, любые ягоды и травы. Иногда травились ими. Лечились сами: животы тёрном; глаза промывали мочой. Когда появлялась мука, я, как старшая, лепила фигурки кур, поросят, собак и других зверюшек. Затем варила суп и клала их в него. Все дети были необыкновенно рады вкусному вареву.
Зимой было особенно тяжко. Зимы в Чилике - горном селе Алма-атинский области были суровые. Морозы и снег по пояс всю зиму. А топить было нечем, есть нечего, нет подножного корма, нет всяких трав, ягод, овощей, фруктов. Только выменянная на вещи мука. Дети выросли из своих одёжек, не было обуви, и мы страшно мёрзли. Ноги и руки ужасно ломило от мороза, а появившиеся рукавицы мы отдали для посылок на фронт. Вечно голодные мы отдавали для фронта денежки, которые нам присылал дядя Миша.
К весне все мы страшно ослабевали. Для топки собирали курай (сухую траву, коровьи кизяки). Далеко в поле за 5-7 километров ходили по снегу собирать толстые табачные стебли. Выдирать их из замёрзшей земли было очень тяжело. К тому же, холод пронизывал насквозь. Слёзы текли из глаз из-за боли в замёрзших, сильно скованных морозом руках и ногах. Также мы ходили на мельницу в другое село, за много километров от дома. Шли по полям по снегу с мешочками пшеницы за плечами и ждали по целому дню, чтобы перемолоть пшеницу в муку. Счастьем было, когда тётя раздобыла макуху (выжимка от семечек при изготовлении подсолнечного масла), нам она казалась пирожным.
Хлеб в селе выдавали нерегулярно (по 150 грамм на человека), могли не получать по месяцу, а потом отдать сразу. Один раз вывали за месяц, и нам, каждому тётя раздала по ломтю, примерно по килограмму. Изголодавшиеся дети набросились на хлеб. Первой вырвала я- Хлеб был отравлен. Отравились все жители села. Долго ещё люди падали теряя сознание, это было последствие отравления. Врачи ходили по домам, промывали больным желудки.
В школах было холодно. Чернильницы держали ночью за пазухой, чтобы не замерзали чернила. Мёрзли руки и ноги. Всё равно учились и работали ещё. И ждали- ждали с надеждой. Все дети мечтали о том, когда кончится война, и вернутся домой наши папы. И мы делали всё, что могли и отдавали последнее для победы. Мечтали, как Гитлера посадят в клетку и повезут по всему миру, и каждый будет плевать в него и колоть.
Редакция сайта не отвечает за достоверность присланных читателями писем и историй
|
