|
Автор Тарас Лариохин
Двадцатилетний унтер Юпп Йешке вылетел 2 сентября 1941 года с аэродрома под
Смоленском в так называемую "утреннею разведку" на своем "Фокке-Вульфе-189",
более известным у нас как "Рама".
"Моросил дождь, стояла дымка, порой мы шли на высоте 30 метров, буквально
цепляя за верхушки деревьев, - рассказывает он РИА "Новости". - На передовой
была неразбериха. Где немцы, где русские, сразу не поймешь. Увидел три
грузовика, помахал крыльями в знак приветствия и тут же с земли заработали
пулеметы. Пошли на вынужденную". Как потом выяснилось грузовики были советскими
и на них стояли счетверенные "Максимы". "Раму" завалили девушки-зенитчицы.
"Самолет, не загоревшись, сел, можно сказать, на нейтралке, - продолжает
рассказ Йешке. - Я был ранен в правое колено. Двое моих товарищей – стрелок и
наблюдатель - решили ползти за помощью. Меня оставили в окопе с ручным
пулеметом. Тут-то все и началось. Стреляла русская пехота, чтобы убить
нас, палила немецкая артиллерия, чтобы разрушить секретную по тем временам
"Раму".
Летчик и не заметил, как русские обошли его с тыла. Раздался взрыв гранаты.
Он почувствовал боль в левой руке и потерял сознание. Очнулся унтер в уже в
плену. Медсестра обрабатывал раны, распоров штанину и рукав. Неожиданно подбежал
советский офицер с перевязанной рукой и револьвером. "Все, подумал я, сейчас
выстрелит", - вспоминает Йешке. - Тем более, что геббелесовская
пропаганда утверждала, что русские летчиков расстреливают на месте".
Но тут грудью встала на защиту пленника санитарка. Она отвела офицера и
что-то ему долго втолковывала. Через некоторое время он пришел вновь с огромной
"козьей ножкой" и предложил покурить. "Я подумал, не удалось застрелить, решил
отравить, - говорит немецкий пилот. - И вежливо отказался".
Так началась эпопея сбитого немецкого летчика. Было все: и валка леса при
минус 40, и узбек-конвоир, который напихал ему в штанину летного комбинзона
воблы, чтобы он не помер с голода, и допрос на Лубянке, когда он единственный
раз за весь плен получил удар в лицо, и любовь к русской девушке, и товарищи по
лагерю, сидевшие по 58-й статье, и еще одна медсестра, которая отдала ему свою
кровь.
"В лагере для военнопленных в Свердловской области было очень трудно – ни
медикаментов, ни теплой одежды, ни продуктов, - рассказывает Йешке. - Но в 42
трудно было и всему Советскому Союзу. Я весил чуть более 40 килограммов, заболел
воспалением легких и, наверное, был не жилец. Меня отнесли в холодный барак и я
отключился. Когда очнулся, мне рассказали, что Ага (так он называет медсестру
Агату) отдала для переливания свою кровь".
"Так что я немец с русской кровью", - шутит Йешке.
Он не может забыть еще один эпизод, который, как он считает, раскрывает
русскую душу.
Как то раз, еще при транспортировке с фронтовой линии в лагерь его, раненого,
с высокой температурой, один из "начальников" отогрел водкой. "Наверное,
это был самогон, мутный, зеленоватого цвета, - говорит Йошке. - Я выпил стакан,
и, что называется, глаза из орбит повылазили. А офицер и говорит: "Что крепка?
Вот так же крепок наш народ". "Русский народ не только крепок, но и терпелив, и
добр", - такой вывод сделал немецкий летчик после 8-летних мытарств по
советским лагерям. В сентябре 1949 года он вернулся на родину. Сейчас
подумывает написать книгу. И название уже есть - "Счастье в несчастье".
|
