*По-настоящему Сергеев.

Hoaxer: Лавренев был в душе бродягой, с младых, как говорится, ногтей — гимназистом сбежал из дому и, устроившись на корабле, ушел в загранку. Воевал во время Первой мировой войны, когда началась гражданская война, перешел в Красную Армию, был командиром бронепоезда, воевал в Туркестане, работал во фронтовой газете. В общем, романтик. Достаточно посмотреть на названия глав в повести "Сорок первый", сразу веет Швамбранией, Жюлем Верном, путешествиями и приключениями. Таким же, как Лавренев, окуклившимся военнолюбивым мальчуганом был и Симонов, наш советский Киплинг. И только идеология, в коллективном лице Союза Писателей, заставила бабочек народиться, и у бабочек уже не было ни романтической пыльцы, ни даже крыльев, а только тоненькие ножки, бегущие исключительно в нужном направлении. В повести Лавренева, за всеми тогда модными революцьёнными стилистическими изысками, за "наивным" натурализмом, видно, кто хуже: гвардии поручик Говоруха-Отрок, или хладнокровная убийца Марютка. И понятно, с кем ассоциирует себя Лавренев (за что ему надолго приклеили ярлык "попутчика") — явно не с Марюткой, которая мало того, что мерзка, жестока и подла, так ещё и непроходимо тупа.

С о д е р ж а н и е

Глава первая. Написанная автором исключительно в силу необходимости
Глава вторая. В которой на горизонте появляется темное пятно, обращающееся при ближайшем рассмотрении в гвардии поручика Говоруху-Отрока
Глава третья. О некоторых неудобствах путешествия в Средней Азии без верблюдов и об ощущениях спутников Колумба
Глава четвертая. В которой завязывается первый разговор Марютки с поручиком, а комиссар снаряжает морскую экспедицию
Глава пятая. Целиком украденная у Даниэля Дефо, за исключением того, что Робинзону не приходится долго ожидать Пятницу
Глава шестая. В которой завязывается второй разговор и выясняется вредное физиологическое действие морской воды при температуре + 2 по Реомюру
Глава седьмая. Вначале чрезвычайно запутанная, но под конец проясняющаяся
Глава восьмая. В которой ничего не нужно объяснять
Глава девятая. В которой доказывается, что хотя сердцу закона нет, но сознание все же определяется бытием
Глава десятая. В которой поручик Говоруха-Отрок слышит грохот погибающей планеты, а автор слагает с себя ответственность за развязку