 |
|
Историю прислал Валерий Джаноев Вартан Яковлевич - мой папа. С папой мы виделись только первые четыре месяца моей жизни - я родился в марте 1941 года, а папа ушел на войну в июле. Эту историю рассказал мой брат Эрик, который прожил с папой почти четырнадцать лет. Папе было 18 лет, когда он уехал из Тбилиси в Москву, чтобы поступить в военное училище. В Москве он остановился у старшего брата Вани. С поступлением в военное училище ничего не получилось, и папа вскоре покинул столицу. Несмотря на неудачу, мысль о военном училище не покидала его. Через год он поступил в Ташкентское объединенное училище, чтобы стать командиром - кавалеристом. Здесь в училище на репетициях художественной самодеятельности он и познакомился с моей будущей мамой Сотенской Верой Александровной. Папа был верным сталинистом. Его сестры даже говорили: "Вартан, если бы Сталин знал, как ты ему веришь, он бы взял тебя в личную охрану". Все плохое, что происходило в это время, папа объяснял тем, что Сталин не знает, ему не докладывают. После ареста мужа тети Анечки, папа часто посещал сестру. Его начальник не советовал ему посещать жену "врага народа" (видимо кто-то доложил ему). Но папа продолжал ходить к сестре. Кроме того, в это время папа решил вступить в партию большевиков. Во вступлении в партию папе отказали, обвинив его в "неискренности"… 23 марта 1941 года у меня появился братик Валерик. По этому случаю, папа купил фотоаппарат, и мы фотографировали нашего малыша. Семейное счастье продолжалось недолго. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Папу привлекли на работу в военкомат. Через месяц он подал рапорт, и его мобилизовали. Он уехал в Кировабад (Азербайджан), где формировалась кавалерийская дивизия. В сентябре мы с мамой поехали к папе в гости и отвезли ему его личное оружие: кинжал и шашку, отделанные серебром. Мы провели вместе пять вечеров. Это была наша последняя встреча. В октябре мы получили от папы первое письмо с фронта. Потом были еще письма и вырезки из фронтовых газет, в которых рассказывалось о том, как воюет часть под командованием майора Джаноева, о том, что он представлен к правительственной награде. Папа ушел на фронт командиром эскадрона, а через полгода командовал кавалерийским полком. Последняя его должность была начальник тыла конной дивизии. Эта должность ему очень не нравилась, т. к. по натуре он был боевым офицером. Дивизия, в которой он служил, вела бои на Харьковском направлении в районах Барвенково, Лозовая, Изюм. Последнее папино письмо датировано маем 1942 года. 20 мая 1942 года ему исполнилось 37 лет. Армия, в состав которой входила его дивизия, попала в "котел" под Харьковом. Папа пропал без вести. Кто-то видел, как его тяжелораненого вез в тыл ординарец, но поиски в госпиталях и лазаретах ничего не дали. Я искал его всю свою сознательную жизнь, но не нашел. Находились его однополчане, но не было никого, кто бы встречал Вартана Джаноева после мая 1942 года. Началась эта операция 12 мая 1942 года. Войска Юго-Западного и Южного фронтов продвинулись вперед на 50 километров, но уже 20 мая крупные танковые группировки гитлеровцев мощными ударами с севера и юга при поддержке большого количества авиации окружили наши наступавшие войска, раздробили их и нанесли им большие потери. Четыре армии и кавалерийский корпус с тяжелыми боями пробивались из окружения отдельными отрядами и группами. Такой исход операции явился результатом, прежде всего, недооценки "серьезной опасности, которую таило в себе юго-западное стратегическое направление, где не были сосредоточены необходимые резервы Ставки", - писал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. В "Харьковском котле" погибло более 230 тысяч солдат и офицеров Красной армии.
ПИСЬМА ПАПЫ С ФРОНТА (1941-1942) Дорогие мои Веруша и детки! Несколько дней как послал Вам письмо, но сегодня заимел возможность вновь вспомнить вас и решил черкнуть письмишко. Жив и здоров, для вас это важнее всего, одет тепло и сыт по горло, воюю, немца гоним аж пятки блестят, довольно уже отступать. Теперь его лупим по всему фронту. От меня ему тоже не мало достается. Пусть гад помнит, что за те издевательства, которые он творил, поплатится сторицей. Вы себе не можете представить тех зверств, которые чинили и чинят эти изверги. Трудно поверить этому, если не очевидец сам. Эта «культурная раса» творит то, что не допустил бы сам Чингис-хан. Разве в газетах описана хоть миллионная доля зверств гитлеровской своры? Будучи на фронте моей мечтой было: остаться живым до того момента пока он проклятый будет отступать, чтобы знать, что семья моя остается если и без меня, то не в руках фашистской сволочи и не будет терпеть издевательств. До этого момента, как видишь, я дожил, и теперь уже ничего не страшно. Уже три месяца как я кандидат в члены ВКП(б) (я об этом уже писал). Вступал в партию в боях, капитан по званию, представлен к правительственной награде (ордену) и уже третий месяц командую лучшим полком дивизии. Вот все, что могу написать о себе. Единственное, что у меня плохо – это то, что со дня убытия на фронт я абсолютно ничего о вас не знаю. Конечно, не уверен, получаете ли вы мои письма, но я пишу их не мало, уверен, что и вы пишете много, но ни одного письма я не получал. А чтоб я только ни дал, чтобы хоть открыточку получить из дому. Другие ведь получают. Единственное – это фотокарточки. Посмотрю на наших и только расстраиваюсь. Внешне конечно все вы не изменились, но Леруська, наверное, сильно вырос. Ведь в его возрасте один день и то вносит изменения. Скучаю о всех вас, но не обижайтесь, о нем как-то больше. Ведь он малыш и такой прелестный. Неоднократно писал и еще раз повторяю, что (на случай, если не получила предыдущих писем) в октябре выслал 1000 р. наличными и аттестат на 1000 руб. ежемесячных через Молотовский РВК, а тебе Веруша посла копию отношения. Я этих денег тут не получаю, но получаешь ли ты их – не знаю. Во всяком случае, с 1 окт. ты их должна получать. Кроме того, послал официальный пакет фельдсвязью в УРКМ Дадиане Яше с извещением о гибели одного из работников и в этот же пакет положил письмо Яше к тебе. Неужели и это письмо не получила. Этим же путем просил ответить мне, но, увы, – молчание. Думаю, что в связи с освобождением Ростова и общего нашего наступления почта начнет работать лучше и это письмо ты получишь, а так же я получу ответ, если аттестат не получила, то возьмешь в РВК им. Молотова справку, что указанный аттестат не поступил и пришли мне. Пришли мне подробнейшее письмо обо всем и обо всех. Как вы все живете, как детки, как твоя работа, как мама, где Ваня и Эля, что слышно от Левы. Как Рузанна, Аничка и Маня. Рафик, наверное, скоро выпустится командиром и пойдет на фронт. Я его очень часто вспоминаю. У меня в полку командир батареи такой же мальчик, но бьет метко. Я как посмотрю на него обязательно Рафика вспоминаю. Оля, наверное, барышня. Представляю какая Марианна стала взрослая. Словом подробно обо всех, а в особенности о детках и Леруське, пришли карточку, если есть. Маме передай, что я ей тоже писал, пусть обо мне не беспокоится, не все же на фронте погибают. Ну что еще писать, право не знаю. Многое я дал бы, чтобы хоть на миг взглянуть на всех вас, но видимо еще придется подождать. Ну, ничего. Веруша, крепись. Кончится же когда-нибудь война, тогда снова заживем, а пока работай, не унывай, береги себя и деток. Уверен, что с этой задачей ты справишься, какая бы ни была обстановка. Ну, пока все. Привет и поцелуй всем нашим. Тамаре и Наде с их семьями. Передай им, что я их помню и уверен, что вместе с тобой живете дружной семьей, хорошие соседи не хуже родных. Эриньке передай, что бы он так же учился, как дерется его папа.
Целую всех вас крепко, крепко. Вартан. 13.12.41 Адрес новый. Действующая Армия. Почтово-полевая станция №775, 126 кавполк.
Дорогая Веруша! Уже десять дней как получил пачку писем 15 шт. и все. Если бы знала, с каким нетерпением я ожидаю ежедневно почтальона, а писем мне нет. Ведь я так жду карточки, вот уже 9-й месяц я из дому, хоть на снимках посмотреть, какие вы стали. А малыш так совсем героем наверно стал - скоро год и 1 мес. Воображаю, как он изменился. Я его представляю крепышом, с озорными глазами и выражением лица, круглая мордашка, полный ротик зубов, конечно, уже бегает, переворачивает дома все, болтает, общий любимчик. Но ведь это все я представляю, а видеть не вижу. Я просил тебя, что если в фото нет материала, снимитесь у Вени, у него для нас всегда найдется пара пластинок. Я тебе ни как не прощу, что за столько месяцев не могли сфотографироваться. Ты писала, что Лерика хочешь отдать в ясли, но не знаю, обошлась ты без этого или нет. Справку я давно выслал, ты должна давно уже получить, но, раз ничего не пишешь, высылаю другую 2 экз. думаю, что в спецторге обеспечат прилично, и обойдешься без ясель. Как Эринька, почему он мне не пишет? Неужели он не хочет переписываться с папой? Как его здоровье и учеба? Как-нибудь постарайся, чтобы его перевели хотя бы во 2 смену, а то ему тяжело учиться в 3-й смене. Все же он еще мальчик, хотя и здоровенный парень, и, как ты пишешь, все мое ему как раз без перешивки. Ну, что же, пусть растет на здоровье. Молодец, что он так сильно любит малыша, не обижает его и смотрит за ним, это для меня большое успокоение. Ну что поделываешь ты, день целый, конечно, вертишься, где бываешь, кто нас помнит и бывает у тебя. Бывает ли Тоня? Ты о ней ни разу ничего не писала. Видишься ли с ра-ботниками райкома? Кто из моих близких знакомых и товарищей в Тбилиси? И если там, то почему не на фронте?
О себе писать нового ничего, все еще работаю начштаба дивизии. Несколько дней уже отдыхаю, а для меня это тяжелые дни: есть время вспомнить вас, и начинает тоска заедать, хочется повидать вас всех, всех, а когда это будет, кто его знает, во всяком случае, не раньше окончательного разгрома фашистской банды. Обо мне не беспокойся, я здоров, всем обеспечен, ни в чем не нуждаюсь. Ты просила меня, чтобы разрешил тебе прислать посылку. Я писал тебе, что единственное, что мне нужно, зубная паста, паста для бритья, мыльница, коробка для зубной щетки и одеколон. Все же не плохо в периоды между боев приводить себя в порядок. Мы же конница, а военторг за нами не поспевает, чтоб купить, так что иногда ощущаю перебои. Посылку мо-жешь послать как персональный подарок. Что слышно от Левы? Пишет ли из Керчи? Я за него беспокоился после феодосийских боев. Где Рафик? Все еще в Ереване? Как мама и все наши? Получила ли деньги? Аничка об этом писала, а ты нет.
Привет и поцелуи всем нашим и маме особенно.
Привет соседям, Ромадовым и Петрошевск.
Целую крепко тебя и ребятишек.
Вартан
14-4-42 Дорогая Веруша! Сегодня получил твои 2 письма: одно от 27-3-42 и другое от 7-4-42. Наконец-то я получил карточку моего сынуськи. Если бы только знала сколько раз я целовал его, хотя бы даже на бумаге. Какой он чудный крепыш, удивленный взгляд и чуть-чуть скосил один глаз, одет хорошо, полненький, словом сыночком я доволен. Почему только ты с Эриком не сня-лись, если так трудно у фотографов, ведь есть же дома аппарат, неужели нет никого, умеющего снимать. Я хочу всех вас видеть хотя бы на карточке. Снимитесь все поголовно, маму тоже обязательно. По фотоснимку даже не видно, что Леруська болел. Ты спрашиваешь, что 23 марта я наверно вспоминал Лерика. А как ты думаешь, ведь я послал поздравительное письмо, неужели ты не получила? Почему Эрик худеет, что с ним? Правда, возраст играет роль, растет, но все же надо быть осторожным. Как бы мальчик не ослаб и не заболел, возьми обязательно на просвечивание. Веруша, ты спрашиваешь насчет моего или твоего приезда. К сожалению, это никак не возможно. Одно дело Ростов и кто туда поехал не знаю, а другое дело - где я. Сюда и отсюда в гости не ездят. Я сам многое дал бы, чтобы повидать всех вас, но, к сожалению, сейчас это не возможно. На счет каких-то слухов обо мне, что я майор – это да, точно. Что я уже 4 мес. представлен к правительственной награде, но к какой не знаю – это да. Но что я ордена Ленина не получал – это тоже да, а тем более не был и близко около Ростова. Слухам не верь, до сего времени приказа и награждений еще нет. Когда получу, тогда и напишу, ну, а что Эрик радуется таким слухам, вполне понятно – на то он и мальчик.
Кроме первой справки я тебе недели 2 назад выслал еще 2 другие.
Жаль Людмилу Федоровну, хорошая была старуха, где ж ее угораздило налететь на сыпняк? О себе писать нового нет ничего: жив, здоров, работаю все еще в штабе, давненько уже непосредственно в бою не был. Как - то скучно на войне без боя. На счет денег, Веруша, можешь не сомневаться. Если хоть рубль лишний будет, и то вышлю. Знаю, что трудно, дорого все, но на то и война, ничего не поделаешь. Во всяком случае, тебе в тысячу раз легче и лучше, чем людям, живущим в полосе войны и вблизи ее. Ну, пока, будь здорова. Еще раз спасибо за карточку, пришли и ваши.
Привет и поцелуй всем нашим. Привет соседям. Целую ребят и тебя
Вартан
4-5-42 Получила ли ты новый аттестат, с мая будут выдавать по новым. Узнай в военкомате, а то останешься без денег. Я уже давно выслал на ту же сумму.
Вартан Это было последнее письмо папы с фронта. Потом наступила вечная тишина. 20 мая 1942 года ему должно было исполниться 37 лет
|
